После сеанса связи экипаж внедорожника повеселел. Приятно чувствовать поддержку, находясь не просто в глухомани, и даже не в Terra incognita, а в самой настоящей Terra Australis Incognita, «неизвестной южной земле», как называли гипотетический континент, появившийся на земных картах между XV и XVIII веками. Интересно, что идея о его существовании была основана не на каких-либо исследованиях или прямых наблюдениях, а на «теории балансирования суш», согласно которой континентальная суша в Северном полушарии должна быть уравновешена таковой же в Южном.
А что мы имеем на Платформе-5?
Имеем Северный материк и Южный, теория радуется. Но ведь есть ещё не разграниченные Западное и Восточное полушария… Что прячется от людей на другой стороне глобуса? Представить страшно, не напасёмся мы миклухо-маклаев… Вот тебе и Австралия.
— Что это, падре? — неуверенно спросил Дино, хотя прекрасно знал, что за предмет лежит на обочине. Просто эта штукенция не могла тут появиться. Либо появилась при каких-то необычайных обстоятельствах.
— Хм… Это тачка, — коротко ответил я.
Действительно, в придорожных кустах на боку лежала грубо сделанная деревянная тачка с колёсами из спилов и кривоватыми длинными ручками.
— Ничего не понимаю, откуда здесь тачка — произнесла Селезнёва, оглядывая местность в поисках чего-нибудь необычного.
— Ну что ж, — вздохнул я, забирая с собой ППС и открывая дверцу, — давайте выйдем, посмотрим. Заодно кости разомнём.
Дно пробито? Колёса отлетели?
— Она совершенно целая! — доложил Дино, закончив осмотр и устанавливая тачку в обычное положение.
Странно всё как-то.
— Вряд ли турки имеют красивый древний обычай разбрасывать на ходу примитивные тачки, за которые на базаре и гроша ломаного не дадут, не так ли, коллеги?
Мои коллеги промолчали. Оба пристально осматривали лес в поисках жилья или тропинку, ведущую к нему.
— Чё притихли, версии есть?
— Наверное, здесь кто-то живёт. Ненормальный, — неуверенно промолвил Дино.
— В точку, сын, в точку! Помните слова рейнджера об отшельниках? Где-то здесь действительно спрятано жилище отшельника. Дино, этот чувак точно ненормальный, как ненормальны вообще все отшельники. Поверь, я имел с ними дело, и не один раз! Так что не высматривайте здесь тропинку, такие люди всегда ходят немного разным маршрутом, следя за тем, чтобы эти самые тропинки не появлялись… Давайте-ка уедем отсюда. Если он жив, то обязательно вернётся за снарядом, который собирал не один месяц. Нам конфликты на чужих полянах не нужны.
Через минуту дипмиссия поехала дальше, и уже в салоне Бернадино спросил:
— Что тут могло случиться?
— Хороший вопрос для главного сыщика группы! — качнул я подбородком за правое плечо.
— Я не собираюсь перебирать сотню вариантов при полном отсутствии информации! — пробурчала за спиной Екатерина. — И вообще, как можно жить таким образом? Ты уверен, что здесь есть избушка?
— Ну… Чтобы быть уверенным, нужно было постоять там сутки, послушать стук топора, словить носом запах костра… Катя, в таких местах отшельники и живут! Не стоит путать отшельника с дауншифтером, который действует по выверенному плану, выбирает и готовит место заранее, и очень хорошо готовит. Они же не от беды бегут, а от сытости, скуки, от пресной жизни… У дауншифтера отличный дом, хозяйство, транспорт — заряженный по полной джип, лодка с дорогим мотором. Он не собирается отказываться от радиосвязи, ноутбука и спутникового телефона, изредка общается с соседями, выезжает в посёлок за продуктами… Впрочем, они тоже немного не в себе.
— А отшельники? — спросил Дино. — Это преступники?
— Бывают и такие, но не обязательно закоренелые. Натворили чего-нибудь, теперь расплачиваются за ошибки, отчаявшись обжиться среди людей. Репутация штука страшная! Приклеили ярлык бича и пьяни, попробуй, избавься от него.
— Но как можно жить в полном одиночестве? Много ли сейчас людей, умеющих с одним топором построить в тайге усадьбу? Очень сомневаюсь, — недоверчиво промолвила Екатерина.
— У каждого отшельника складывается свой мир, точнее мирок с особой философией существования. Свои тараканы в голове, свои плохие следы и мораль, которая подходит лишь ему одному. Рождается причудливое сплетение специфического опыта, рефлексий, переоценок и переживаний наедине с собой. Всегда заметен оправдательный аутотренинг.
— Что насчёт приспособленности?
— У них реально её нет, Катя, иначе они были бы нормальными жителями лесной деревеньки. Общее у таких историй одно — природа их учит быстро и беспощадно. Никто не знает, какой процент затерянных в тайге отшельников умирает в первый год, но он большой…
«Ниву» подбросило на кочке, я и на минуту замолк, выруливая на ровное место.
— В общем, отсев большой. У самых везучих вырабатывается практичность и скупость во всём, до мозга костей. Жить в дикой среде отшельники учатся сами. Часто по наитию, потому что учиться-то и не у кого… Ты словно заново рождаешься — в муках и без права на ошибку. Надо правильно валить и рубить в лапу, пилить и катать стволы, а тут выясняется, что всё, чему ты учился, не пригодилось… Надо добывать зверя, птицу и рыбу, а как? Чёртову прорву предметов придётся делать самому, а навыков ноль. Много времени тратишь на решение проблем, о существовании которых совсем недавно и представить себе было невозможно! Отсюда в норме травмы и увечья. Поэтому среда, в которой живёт отшельник, для него враждебна. Отшельник, на самом деле, отчуждён от природы и потому одинок фатально, по сравнению с коренными таёжниками. Он не опытный крестьянин средней полосы, по указу Столыпина переселившийся на сибирские просторы, где долгожданная воля-вольная и всего навалом! Теми переселенцами тайга воспринималась матерью, кормилицей. Лося и кабана полно, косули и зайцы не пуганные. Рыбы в реках — море! Клюёт на вату, обрывок старых портов. Вручную брёвна катать, дрова таскать — вы рехнулись, что ли? Есть лошадка, собачка на охране… Дом поднять помогут соседи, вы же с ними одним миром живёте. Они научат. Вот уже и соболей добывать можно, белку, появляется хороший прибыток, новые мотивы… В общем, отшельников не любят, опасаются, и никто не собирается помогать ненормальным.
— Да. Уж… — я прямо почувствовал, как качает головой Селезнёва. Дино молча смотрел вперёд и задумчиво шевелил подбородком.
— Хорошо, что мы не остались там на сутки, — наконец произнёс он. — Пальнул бы он в нас за свою сраную тачку. Или стрелу зазубренную с ядом выпустил.
— Вполне возможный вариант, — согласился я.
— Ужас какой… — завершила обмен мнениями впечатлённая моим высокохудожественным эссе Екатерина Матвеевна.
Вскоре затяжной подъём закончился, дорога перестала так сильно петлять и постепенно пошла вниз.
Деревья на юго-восточной стороне плато были поменьше, а ветви пожиже, по обе стороны от дороги лес просвечивается на добрую сотню метров. Внизу нас поджидало ещё одно приметное местечко, по правую сторону почти идеальным овалом разлилось лесное озерцо.
Прекрасное место для перекуса.
Глава 19
В разбойных краях
Эх… Поставить бы здесь избушку крепкую, да наезжать иногда для отдыха. Уголок-то замечательный!
Чертов отшельник, нет бы здесь расположиться! Как-никак, а мимо транспорт ходит, продать-передать что-то можно, заказ сделать за услугу или дичь добрую. Пообщаться, в конце концов, словом перемолвиться, чтобы родную речь не забыть!
Но тогда ты уже не отшельник, а промысловый бирюк на выселках, а это совсем другое дело. К такому и добрая женщина может прибиться, чтобы умело выпилить из бирюка то, что ей нужно — женщины в этом деле практически никогда не ошибаются.
Вот только большинство закоренелых отшельников живёт среди болотин, чёрных падей и диких урочищ не потому, что им там очень нравится, просто они не нашли себя не только в городе, но и в деревне. Комплексы пучками и серьёзные проблемы с психикой, маниакальное недоверие к кому-либо и неверие во что-либо, да собственный сволочной характер, порождающий неспособность адекватно взаимодействовать с миром — вот тебе и уход в глушь, что многим ошибочно покажется творческими исканиями начинающего поэта-почвенника и очень романтическим поступком.