Сидящий впереди Дино действительно поглядывает, наклоняется к лобовому, высовывается в открытое окно. На ружьё тоже посматривает, но в руки не берёт. Конкретно сейчас стрелять ему точно не хочется. Никому не хочется. Вряд ли на Платформе найдется человек, по своей воле решивший связаться с этой тварью.

За всё рейсы между разными городами мне всего один раз встретилась залётная гаруда. Чудовище даже пролетело над автобусом на высоте пары сотен метров. Тогда пришлось загнать пассажиров в проход и усадить на пол, кроме трех мужиков с ружьями.

Воздушная опасность не наблюдалась.

Дино Риччи только что в очередной раз чуть не потерял свою кепку. Когда он сказал о ней в лавке, то я подумал, что речь идёт об обычной бейсболке с прямым или кривым козырьком, со спортивной или рокерской символикой, камуфляжной, охотничьей, 5.11, какой угодно! Но он вышел из здания не открывшегося театра аутентичным ирландским хулиганом в серой кепке-восьмиклинке из сериала «Острые козырьки».

После посещения торгового центра образ обогатился деталями. Теперь в правом набедренном кармане, застегнутом на пуговицу, лежит тот самый дерринджер, а в брючном новенькая «бабочка». Повесить на пояс охотничий нож я ему пока не разрешил:

— Народу вокруг много, не нужно никого напрягать, ты и так тревожный на загляденье. Сынуля.

Сейчас Дино высунул руку в окно и начал сжимать-разжимать пальцы — ловит ветер. В ладонь ударилось какое-то крупное насекомое, вроде огромного шмеля — больно! — adottato резко отдернул руку, зашипел. О, господи, какой же он ещё ребёнок…

Екатерина молча сидела на заднем диване, прижав голову к стеклу и, как истинный художник, любуясь зелёным привольем.

В принципе, боевая белая «Нива» укомплектована. Запаска, контейнер с запчастями, лопата с контрастной, немного игривой синей ручкой, канистры, хайджек и два лёгких сенд-трака закреплены в экспедиционном багажнике на крыше. Установлена внешняя антенна, к которой я могу подключить пока что только маломощную носимую рацию. Зато магнитола может воспроизводить не только кассеты, но и компакт-диски. Их у нас четыре, Дино куда-то сбегал со словами «Они мне должны» и притащил, музыку, я ещё не смотрел, какую.

До сих пор всё шло гладко, в соответствии с намеченными планами. Шероховатости вылезали, но их удавалось купировать. Мы уже выдвинулись, когда в последний момент Екатерина Матвеевна огорошила меня убийственным вопросом: «А где аптечка?». Пока я хлопал ушами и шевелил губами, как рыба, она вынесла к машине сумку с красным крестом, и вопрос медицины был закрыт.

Личных вещей совсем мало. Скорее всего, это плохо, хотя свободное место в багажнике говорит об обратном. Средних размеров сумка начальницы, почти пустой натовский баул «пусть будет», мой штурмовой рюкзак, имущество adottato легко уместилось в аналогичном. Сильно я не переживал, потому что разнообразных дел оказалось настолько много, что мы еле успели завершить определяющие. В конце концов, недостающее можно будет докупить в Шанхае, «Савойя» стоит в этом речном муравейнике целые сутки.

Мягко прошелестев шинами по бетону причала, «Нива» остановилась у борта самоходки. Пассажиров на посадке оставалось совсем немного, остальные уже на борту. Увидев подъезжающий белый внедорожник, два матроса с «Савойи» и рабочий причала начали быстро устанавливать сколоченные доски грузового трапа.

— Идите с пассажирами к помощнику капитана, а я загоню машину, — предложил я.

Катерина с сомнением посмотрела на дощатые трапы.

— А это не опасно? Досочки совсем узкие.

— Я же профи. Да и не такие уж они и узкие.

Они кивнула и пошла вдоль причала, махнув рукой Дино. Но тот задержался, горячо выдохнув:

— С тобой останусь!

— Дино, у нас началась работа. Транспортный департамент отдыхает, на первое место выходит служба безопасности. Отныне Екатерина Матвеевна в публичном месте не должна оставаться одна. Рядом с ней или ты, или я, работаем телохранителями. Видел в кино, как это делается?

Он кивнул, оглянулся на ещё раз позвавшую его начальницу с билетами в руках, и рванул следом.

Я с первого раза вкатил «Ниву» на палубу баржи, а затем, словно пилот огромного авиалайнера, медленно покатил машину к красной «японке» по командам медленно отступающего палубного матроса, размахивающего руками, как ветряк. Им надо флажки завести.

Отправка задерживалась.

Сначала помощник капитана занимался урегулированием вспыхнувшего скандала с пассажирами крестьянского вида, которые, похоже, решили лихо схитрить и втроем пройти по двум билетам. Потратив на ругань и уговоры минут десять, помощник поставил окончательное условие, и третий, безбилетник, уныло поплёлся в горку.

Потом на такси подъехала средних лет высокая сухопарая дама в широкополой шляпе, взявшая с собой в дорогу нервное лицо и дорогой саквояж, следом на разбитой малолитражке к причалу прибыл какой-то запыхавшийся увалень в бежевом тропическом костюме и с большим кожаным чемоданом. Недовольно посмотрев на ручные часы, помощник проверил у них билеты, махнул рукой матросам, чтобы втаскивали трап, и пошёл на доклад к капитану.

Интересно, как у них тут принято, «Прощание славянки» прозвучит?

Солнце, набравшее полную силу предосеннего жара, пускало по рейнской воде, белым поручням и до блеска отмытым стеклам рубки солнечные зайчики. Радостно кричали заждавшиеся отправления чайки, в бухте важно плавали всё те же гуси.

Дважды коротко проревел сиплый пароходный гудок.

На палубе кто-то захлопал в ладоши. И тут из жестяного рупора на рубке зазвучал An der schönen blauen Donau Штрауса!

— Вот теперь я верю, это настоящее путешествие! — с восторгом заявила Селезнёва, глядя на холм, где она русалкой сиживала с мольбертом.

Я тоже посмотрел на это дерево и вспомнил, показывая на берег рукой:

— Место случайной встречи.

— Случайная встреча — самая неслучайная вещь на свете, — улыбнулась она.

Чайки заорали ещё громче, гуси неохотно подвинулись.

Вдалеке, на фоне высоких гор кипел своей обычной жизнью суматошный Базель, где-то за ним пылил по дороге оранжевый школьный автобус с Кастетом за рулём… Поднявшееся над кварталами старого города солнце с полной силой грело и подсвечивало красные черепичные крыши старинных, кое-где обветшавших домишек.

— Макс! Падре! — мальчишка тоже хотел напомнить о себе. — Помнишь, ты спрашивал про какого-то странного представителя? Это он. Рыхлый, который только что зашёл на баржу, я его в казино видел! Только тогда он в тёмном костюме был. Один из моих друзей с улицы говорил, что это русский.

Мы с Селезневой переглянулись.

— Как ты думаешь… миссис Марпл тоже на борту? — медленно поинтересовался я и продолжил детской считалочкой.

Приехала дама, с большим чемоданом

В карете с прислугой и пьяной подругой

Привезла банный веник и сто рублей денег

Велит не смеяться и не улыбаться

Чёрное с белым не носить, «да» и «нет» не говорить…

Вы поедете на бал?

— Ты о той женщине, что появилась за минуту перед ним? — уточнила Екатерина.

Глава 11

Город на перекрестке

Слева по траверзу показалось устье какой-то речки, впадающей в Рейн напротив маленького, очень симпатичного каменного островка с двумя соснами.

На Земле островку давно бы дали имя, заодно снабдив его романтической историей: одинокий, скрытный и печальный молодой охотник с лицом художника и поэта, по неизвестной причине сбежавший в глушь из столиц, прекрасная дочь местного деспота-шамана, случайная встреча в тайге возле белых грибов, ярким пламенем вспыхнувшая любовь, погоня силами отряда адептов шамана с луками и пиками, отчаянный бросок вплавь на островок, спасительный гром с небес. Адепты, понятно, в повалку, сплав на бревне к романтическому Шанхаю, где у охотника есть свой дом и пара слуг, и два высоких дерева на Острове единения двух сердец.